часть2
Оправдательный приговор по фигурантам дела Анатолия Чубайса
С.ПАРХОМЕНКО: 21 час и 35 минут в Москве. И это вторая половина программы «Суть событий». Я — Сергей Пархоменко. Передо мной — полковник Владимир Васильевич Квачков, вчера вердиктом присяжных объявленный непричастным к покушению, которое имело место на Анатолия Борисовича Чубайса в марте
В.КВАЧКОВ: А мне можно посмотреть на эти диагнозы?
С.ПАРХОМЕНКО: Вы знаете, давайте я после передачи вам покажу. Мне кажется, что вы расстроитесь. Тут действительно много каких-то безответственных психиатрических заключений.
В.КВАЧКОВ: Ну мы можем помочь людям вылечиться, если у людей такой диагноз.
С.ПАРХОМЕНКО: С вашего позволения, я не стану это зачитывать, потому что как-то с гостями все-таки так не поступают. Телефон — 363 36 59. Я думаю, что через некоторое время мы с вами им воспользуемся и сможем поговорить здесь в прямом эфире с нашими радиослушателями, которые захотят задать вопросы или каким-то образом познакомиться с мнением Владимира Васильевича Квачкова по этому поводу. Мы в первой половине программы ознакомились с взглядами Владимира Васильевича Квачкова на то, что уже произошло, на то, что он одобряет, что не одобряет, что ему нравится, что не нравится.
В.КВАЧКОВ:Я еще раз хочу заметить, что одобрение является составом преступления. Я все-таки уже научен тремя годами — об одобрении я не сказал ни слова. Я высказал убеждения свои.
С.ПАРХОМЕНКО: Так вот, в этих убеждениях... я зачту тут еще пару цитат — на меня действительно сильное впечатление произвели высказывания Владимира Васильевича Квачкова в прессе, которые имели место быть, пока он находился в предварительном заключении. Вот в интервью газете «Завтра» он говорит: «Для меня оккупация России инородческой властью очевидна. Поэтому расценивать попытку ликвидации одного из самых зловещих организаторов оккупации России как обычное уголовное преступление недопустимо. Это первая вооруженная акция национально-освободительной войны». Вообще — очень много такой терминологии, связанной с партизанскими действиями, национально-освободительной войной...
В.КВАЧКОВ: Это естественно, по-видимому.
С.ПАРХОМЕНКО: Что имеет в виду Владимир Васильевич Квачков, выясняется вскоре в том же самом интервью — он довольно подробно описывает, как на его взгляд устроен этот самый оккупационный режим, против которого следует вести партизанскую войну. «Если в этой стране, — говорит Владимир Васильевич, — оккупационная администрация справляется со своими полицейскими обязанностями, все и так хорошо идет по плану, то зачем скрытую оккупацию заменять скрытой, военной?»
В.КВАЧКОВ: Совершенно верно.
С.ПАРХОМЕНКО: «То, что полковник гауляйтер оккупированной заморской территории...» — видимо заморской относительно организаторов оккупации...
В.КВАЧКОВ: Да.
С.ПАРХОМЕНКО: «...называется президентом Российской Федерации, а финансовые, телевизионные, нефтяные, энергетические и другие гауляйтеры — председателями правлений, генеральными директорами и еще кем-нибудь, в сути самой оккупации ничего не меняет».
В.КВАЧКОВ: Ну вот видите — мы как раз пришли к новому понятию оккупации.
С.ПАРХОМЕНКО: Нет. Мы ни к чему не пришли — я процитировал ваше представление об оккупации. Если эта оккупация существует, нам предстоит партизанская война, и, вероятно, существуют ее планы. Не так ли?
В.КВАЧКОВ: Планы? А почему вы меня спрашиваете о планах?
С.ПАРХОМЕНКО: Ну, вы специалист, как вы только что мне доказывали. Точнее — напоминали. У вас недописанная докторская диссертация, которую вы собираетесь заканчивать...
В.КВАЧКОВ: Уже закончена, да.
С.ПАРХОМЕНКО: Вы предполагаете принять участие в дальнейшей партизанской войне, которая по всей видимости нас ожидает, если читать ваши сообщения?
В.КВАЧКОВ: Есть такой прием — приписать противнику...
С.ПАРХОМЕНКО: Я не приписываю — я задаю вопрос, только и всего.
В.КВАЧКОВ: Вы приписали мне очевидную... скажем так — лживое, фальшивое утверждение...
С.ПАРХОМЕНКО: Я цитировал только что ваш текст — что же я приписал?
В.КВАЧКОВ: Вы мне приписали о планах. Сергей, вы меня спросили о планах.
С.ПАРХОМЕНКО: Хорошо. Зайдем с другой стороны.
В.КВАЧКОВ: Да, заходим с тыла.
С.ПАРХОМЕНКО: С лобу заходим. Итак, партизанская война, которая должна освободить Россию от оккупационного режима, правда же? всякий оккупационный режим должен пасть.
В.КВАЧКОВ: Почему вы считаете, что только партизанская война должна освободить?
С.ПАРХОМЕНКО: Хорошо. В России есть оккупационный режим?
В.КВАЧКОВ: Да.
С.ПАРХОМЕНКО: Есть. А оккупационный режим бывает вечным?
В.КВАЧКОВ: Нет, конечно.
С.ПАРХОМЕНКО: Нет. Он должен пасть.
В.КВАЧКОВ: Безусловно.
С.ПАРХОМЕНКО: В результате чьих действий?
В.КВАЧКОВ: А тут возможно много вариантов. Возможно, в ходе национального восстания. Национальное восстание может осуществляться в двух формах. Сейчас называют его американским термином... вот если бы сказали сейчас «мягкая сила» или soft power — американский термин, я с вами согласился бы. Или сейчас их называют «цветными революциями». По своей сути, по методу проведения оно может быть либо вооруженным насилием, либо невооруженным насилием. Вот то, что называется цветными революциями, это фактически национальное восстание или национальным переворотом можно назвать — это фактически невооруженное восстание, когда массы людей, десятки тысяч людей выходят и делают...
С.ПАРХОМЕНКО: Путаный ответ на такой простой вопрос.
В.КВАЧКОВ: Ну, это по вашему мнению.
С.ПАРХОМЕНКО: Значит, итак — найдутся силы, которые будут вести... те или иные силы — цветные ли, черно-белые ли или еще какие-нибудь, найдутся силы, которые поведут эту войну.
В.КВАЧКОВ: Да, это все должно закончится, да. Или он сам себя реформирует.
С.ПАРХОМЕНКО: Наверное, кто-то — есть такие люди, которые сегодня задумываются об этом.
В.КВАЧКОВ: Найти бы этих людей.
С.ПАРХОМЕНКО: Да.
В.КВАЧКОВ: Вы не знаете? Ничего не скажете по этому вопросу? Я три года сидел. Может, что-нибудь вам известно, нет?
С.ПАРХОМЕНКО: Ну почему? Может, пока вы сидели, с кем-нибудь переписывались.
В.КВАЧКОВ: С Ходорковским, допустим, да?
С.ПАРХОМЕНКО: Ну, Ходорковский — нет. А Борис Миронов?
В.КВАЧКОВ: А он не сидел со мной — со мной сидел Ходорковский вообще-то.
С.ПАРХОМЕНКО: Ну, он ваш близкий друг. Я думаю, вы знакомы с его деятельностью.
В.КВАЧКОВ: Вы говорите о Борисе Сергеевиче?
С.ПАРХОМЕНКО: Да-да.
В.КВАЧКОВ: Безусловно, знакомы.
С.ПАРХОМЕНКО: Вы знакомы с его трудами?
В.КВАЧКОВ: Конечно.
С.ПАРХОМЕНКО: Они вам нравятся?
В.КВАЧКОВ: Безусловно.
С.ПАРХОМЕНКО: Вы их одобряете? Вы понимаете, куда я иду. У меня здесь есть экспертиза — вот она лежит здесь. Говорите — одобряете ли вы его труды?
В.КВАЧКОВ: Внимание! Докладываю голосом сидя. Любимый приемчик прокуратуры и прислуживающих — не хочу вас этим словом называть... прокуратуры и холуйствующих ей — это берется труд, из него выдергиваются цитатки, показывается — смотрите, вот оно! Вот оно! Поэтому если вы говорите, одобряю ли я...
С.ПАРХОМЕНКО: Уважаемые радиослушатели, давайте я вас посвящу в тайну этого нашего спора...
В.КВАЧКОВ: Давайте, а то слушатели не понимают, о чем это. Мы-то знаем, о чем говорим.
С.ПАРХОМЕНКО: Дело в том, что между нами — между мной и Владимиром Васильевичем — лежит бумага. Я ее распечатал заботливо из Интернета. Это экспертиза по поводу трудом господина Миронова, который является — я не побоюсь этого слова — другом и соратником Владимира Васильевича Квачкова, книги которого в большом изобилии были обнаружены на даче у Владимира Васильевича Квачкова. И вообще у нас есть все основания полагать...
В.КВАЧКОВ: Не на даче.
С.ПАРХОМЕНКО: Неважно — где-то там, не выдаем. Есть экспертиза. Экспертиза ужасная, скажу вам откровенно. Экспертиза, которая отвечает утвердительно на большое количество вполне себе чудовищных вопросов. Имеются ли в тексте вот этих самых изданий, которые принадлежат Борису Миронову, и в видеозаписях и так далее высказывания, направленные на возбуждение ненависти, вражды, унижение достоинства в адрес какого-либо человека или группы лиц по признакам национальности, происхождения, отношения к религии и принадлежности к какой-либо социальной группе? Да, имеются, — отвечают эксперты. Имеются ли высказывания, содержащие призывы к осуществлению каких-либо враждебных или насильственных действий по отношению к какой-либо национальности, конфессии, расе, социальной группе или отдельных их представителей? Да, имеются, — отвечает эксперт. И так три страницы этого ужаса.
В.КВАЧКОВ: Ну а там что еще насчет призыва... ну что ж вы, уважаемый... Ну что ж вы как прокурор! Вы почему дальше не продолжили? Там дальше есть вопрос — имеются ли призывы к уничтожению людей?
С.ПАРХОМЕНКО: К уничтожению — нет.
В.КВАЧКОВ: Нету! А что ж вы, уважаемый, промолчали про это? вы мне очень напоминаете прокурора. Они так же любят делать.
С.ПАРХОМЕНКО: Вы знаете, благодаря вам я сделался прилежным читателем на протяжении последних нескольких часов замечательного документа под названием Всеобщая Декларация Прав Человека. Вы на нее неосторожно сослались — я ее...
В.КВАЧКОВ: Я как раз очень хорошо на нее сослался. Уважаемые слушатели, почитайте преамбулу — там все написано.
С.ПАРХОМЕНКО: Так вот что мне показалось очень интересным для понимания и изучения взглядов Владимира Васильевича Квачкова, его соратников, друзей, теоретиков его учения и так далее. Во Всеобщей Декларации Прав Человека есть очень важная позиция — все люди равные перед законом и имеют право без всякого различия на равную защиту закона. Не силы, не партизанской войны, а закона. Все люди имеют право на равную защиту от какой бы то ни было дискриминации — даже евреи, Владимир Васильевич...
В.КВАЧКОВ: И даже русские — я вам скажу больше!
С.ПАРХОМЕНКО: Несомненно.
В.КВАЧКОВ: И даже русские имеют право — ужас какой-то!
С.ПАРХОМЕНКО: От какой бы то ни было дискриминации, нарушающей настоящую декларацию, — вот что самое важное — и от какого бы то ни было подстрекательства к такой дискриминации.
В.КВАЧКОВ: Да.
С.ПАРХОМЕНКО: Итак. В том, что говорите вы — это констатирую я, абсолютно безответственно, это мое мнение и не более того, — в том, что говорит Борис Миронов — это экспертиза, которую я держу в руках, содержится таковое подстрекательство. Мне кажется, что я, люди, которые живут со мною в одном городе и в одной стране, имеют право на защиту от вас.
В.КВАЧКОВ: От нас?
С.ПАРХОМЕНКО: От вас. От вас, потому что вы подстрекаете вот к этому, на что Декларация Прав Человека закрепляет мое право быть защищенным.
В.КВАЧКОВ: Так вы-то защищены с Чубайсом, а я нет. Не защищены мои родственники.
С.ПАРХОМЕНКО: Какие-то люди, неизвестные нам с вами, стреляли в одного из нас...
В.КВАЧКОВ: Они известные люди — это люди, сидящие у власти, они уничтожают по миллиону. Вы говорите об одном Чубайсе, а я говорю о миллионах людей, которые уничтожаются.
С.ПАРХОМЕНКО: В этой машине мог оказаться я. Кто только не мог оказаться в этой машине!
В.КВАЧКОВ: В этом городе, в этих сотнях деревень, уничтоженных вами, находятся десятки тысяч людей. Вам дорог Чубайс, а мне дороги миллионы русских людей — татар, башкиров, якутов...
С.ПАРХОМЕНКО: Мне дорог всякий человек, который мог оказаться в машине, которую люди, которых вы одобряете, посчитали достойным объектом для террористического акта. Вот кто мне дорог. Я хочу задать вам другой вопрос. Люди, которые будут разрабатывать партизанские операции, вам неизвестны. А люди, которые будут решать, кто враг, а кто не враг, в кого можно стрелять, потому что он враг, злодей, оккупант и все остальное, а кто не злодей и не оккупант — такие люди вам известны? Кто это, кто будет решать? Может быть, вы? Не берете ли вы на себя это право? Не оставляете ли вы это право за Борисом Мироновым? Почему вы считаете, что именно вам дана возможность определить того пассажира в той машине, которую можно подорвать в рамках этой партизанской войны, которую вы так ждете и которая вам так нравится?
В.КВАЧКОВ: Начнем с того, что ни мне, ни Борису Сергеевичу Миронову не принадлежит право решать сейчас. Право идти, вставить на борьбу или не вставать — люди решали в
С.ПАРХОМЕНКО: Если вам не принадлежит это право, зачем же вы написали...
В.КВАЧКОВ: Поэтому право вставить на защиту веры и отечества принадлежит каждому человеку — каждый человек принимает сам решение, вставать ему или не вставать. И когда ему вставать.
С.ПАРХОМЕНКО: Зачем же вы написали — «замысел партизанской операции по ликвидации Чубайса не может рассматриваться как преступный»? вы это написали. Вы решили это. Вы определили в Чубайсе того человека... Вы — потому что вы написали этот текст или, во всяком случае, он от вашего имени — не так ли?
В.КВАЧКОВ: Это мой текст.
С.ПАРХОМЕНКО: «Замысел партизанской операции по ликвидации Чубайса не может рассматриваться как преступный»!
В.КВАЧКОВ: Не может.
С.ПАРХОМЕНКО: То есть вы решили это уже. А замысел партизанской операции по ликвидации меня может рассматриваться как преступный?
В.КВАЧКОВ: А вы здесь причем? Вы что, Чубайс, что ли?
С.ПАРХОМЕНКО: А, то есть вы решили, что нет. Замысел партизанской операции по ликвидации звукорежиссера Марины Лиляковой, которая вон там сидит, может рассматриваться как преступный?
В.КВАЧКОВ: Не нагоняйте ужастиков. Ни вы не являетесь Чубайсом, ни эта женщина.
С.ПАРХОМЕНКО: Вы ее жизнью уже распорядились? Она может жить или вам в нее можно стрелять?
В.КВАЧКОВ: Вы говорите какие-то чудовищные вещи. Какое отношение...
С.ПАРХОМЕНКО: С Чубайсом у вас все ясно...
В.КВАЧКОВ: А что, эта женщина — Чубайс? Ваша фамилия Чубайс, уважаемая? Нет?
С.ПАРХОМЕНКО: А вы реагируете только на фамилию? На буквосочетание?
В.КВАЧКОВ: Нет.
С.ПАРХОМЕНКО: Хорошо. А если вам попадется другой человек с фамилией Чубайс? Вот у меня Интернет — я сейчас залезу и найду еще людей по фамилии Чубайс. В них во всех можно стрелять?
В.КВАЧКОВ: Нет. Вы лукавите. Дело не в этом. Чубайс — это одиозная, совершенно знаковая фигура, и в слове Чубайс для миллионов людей...
С.ПАРХОМЕНКО: Марина, извини, пожалуйста, я просто посмотрел в твою сторону.
В.КВАЧКОВ: Меня тоже извините. Для миллионов людей в России Чубайс — одиозная фигура, за которой стоит то, что произошло с нашей страной за последние 15 лет. И поэтому не нужно сравнивать Чубайса с мирным человеком, сидящим за пультом здесь, или даже с вами, уважаемый.
С.ПАРХОМЕНКО: Вы это уже решили? Вы разделили своих соотечественников на Чубайсов, Лиляковых и Пархоменко. И для каждого из них...
В.КВАЧКОВ: Кто это сказал?
С.ПАРХОМЕНКО: Вы! Вы только что сообщили мне, что с Чубайсом так, а со мной по-другому.
В.КВАЧКОВ: Конечно.
С.ПАРХОМЕНКО: Почему? Почему вы решили это? кто вам дал это право?
В.КВАЧКОВ: Потому что это моя страна.
С.ПАРХОМЕНКО: А давайте спросим это у наших слушателей.
В.КВАЧКОВ: Давайте.
С.ПАРХОМЕНКО: 363 36 59 — это телефон прямого эфира, с помощью которого вы можете связаться с нами и ответить на вопрос — доверяете ли вы Владимиру Васильевичу Квачкову решить, можно ли в вас стрелять?
В.КВАЧКОВ: Вопрос некорректный.
С.ПАРХОМЕНКО: В кого можно стрелять, а в кого нельзя, кто враг, не враг. Кто может являться объектом партизанской войны, кто будет самим партизаном.
В.КВАЧКОВ: Не я это решаю — это решает каждый человек сам.
С.ПАРХОМЕНКО: 363 36 59 — прошу вас. Да, я слушаю.
СЛУШАТЕЛЬ: Товарищ полковник...
В.КВАЧКОВ: Да.
С.ПАРХОМЕНКО: Простите, представьтесь, как вас зовут и откуда вы, для начала.
СЛУШАТЕЛЬ: Владимир Валентинович из города Кинешма, рядовой. Я восхищаюсь вами, товарищ полковник.
В.КВАЧКОВ: Спасибо, ребята.
С.ПАРХОМЕНКО: Таким образом, вы, рядовой из города Кинешма, доверяете Владимиру Васильевичу Квачкову решить, можно ли в вас стрелять.
В.КВАЧКОВ: Спасибо, Кинешма — прекрасный город. Я там тоже бывал.
С.ПАРХОМЕНКО: Пойдем дальше. 363 36 59 — это телефон прямого эфира, с помощью которого вы можете оказаться участником нашей передачи. Это проще простого. Вот так, например. Да, я слушаю вас.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло, добрый вечер.
С.ПАРХОМЕНКО: Сорвалась линия. Извините, пожалуйста, вам придется позвонить еще раз. Попробуем другую линию. Алло.
СЛУШАТЕЛЬ: Алло. Здравствуйте. Город Москва, Алла Алексеевна. Пожалуйста, я очень вас прошу не перебивать уважаемого полковника Квачкова. Вы его пригласили, и мы очень вас просим, чтобы вы с уважением относились...
В.КВАЧКОВ: Спасибо.
С.ПАРХОМЕНКО: Я задаю ему вопросы...
СЛУШАТЕЛЬ: Нет, когда он отвечает, вы не даете ему сказать.
С.ПАРХОМЕНКО: Я не могу относиться с уважением к человеку, который делит людей на тех, кто может жить, и тех, кто жить не может...
В.КВАЧКОВ: Я прошу прощения. Вот так же шел суд. Вот так же не давали говорить в течение трех лет. Вообще они боятся давать нам говорить.
С.ПАРХОМЕНКО: Тем не менее — вы говорили достаточно на суде. Вы говорили пять часов. Не правда ли?
В.КВАЧКОВ: А сидел три года — за три года я говорил пять часов. А обо мне говорили три года.
С.ПАРХОМЕНКО: Для суда это немало — пятичасовая речь, которую вы имели возможность сказать в суде.
В.КВАЧКОВ: Вот для преступного, коррупционного суда это в самом деле немало.
С.ПАРХОМЕНКО: 363 36 59. У нас есть еще 7 минут на разговоры с нашими слушателями. 363 36 59 — это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Да, я слушаю вас. Алло.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Я поддерживаю Квачкова, и таких, как Чубайс, и их прихвостней необходимо казнить.
В.КВАЧКОВ: Спасибо.
С.ПАРХОМЕНКО: Ну вот смотрите, как интересно — как мы собрали на этот разговор всю эту компанию.
В.КВАЧКОВ: Вы русскую нацию называете «всей этой компанией»? почему вы относитесь так к моему народу, уважаемый? Это мой народ. Это мой русский народ!
С.ПАРХОМЕНКО: Не надо делить народ на ваш и мой — у нас с вами народ один и тот же.
В.КВАЧКОВ: Нет! я думаю, что у нас с вами разные народы.
С.ПАРХОМЕНКО: Поясните, пожалуйста, словами, что вы имеете в виду.
В.КВАЧКОВ: Потому что я думаю, что вы относитесь к одному народу, я отношусь к другому.
С.ПАРХОМЕНКО: Я — гражданин Российской Федерации.
В.КВАЧКОВ: Мы говорим о народах, а не о гражданстве. Вы что, путаете понятия народ и гражданство?
С.ПАРХОМЕНКО: Я — гражданин Российской Федерации.
В.КВАЧКОВ: Вот поэтому
С.ПАРХОМЕНКО: Чего вы трусите? Ну скажите словами!
В.КВАЧКОВ: А я словами и говорю.
С.ПАРХОМЕНКО: Скажите словами, в чем заключаются ваши претензии ко мне? Скажите!
В.КВАЧКОВ: Вы другой народ.
С.ПАРХОМЕНКО: Скажите.
В.КВАЧКОВ: Вы захватили власть государства в русском государстве, вы захватили финансы, экономику. Вы уничтожили...
С.ПАРХОМЕНКО: Вы давно слышали трусящего полковника? Вот он сидит и трусит. Прямо передо мной. И боится сказать. Вот у него на языке крутится, а он боится сказать, потому что ему нельзя... сядьте, пожалуйста.
В.КВАЧКОВ: А скажите, что у вас крутится на языке
С.ПАРХОМЕНКО: Здесь есть некоторое количество...
В.КВАЧКОВ: А что у вас на языке крутится?
С.ПАРХОМЕНКО: ...представителей свиты господина Квачкова. Сядьте, пожалуйста, вы не участвуете в программе. Скажите, пожалуйста, в чем заключаются ваши претензии ко мне с точки зрения буквы «р», которую я произношу так, как вам не нравится, или еще какой-нибудь точки зрения? Скажите это. Не бойтесь. Ничего страшного.
В.КВАЧКОВ: А я и не боюсь.
С.ПАРХОМЕНКО: Ну, будет еще один суд — ничего страшного. Вас оправдают присяжные.
В.КВАЧКОВ: Я и не боюсь. Я говорю еще раз...
С.ПАРХОМЕНКО: Остановимся на этом. Антисемиты отличаются одной важной вещью — так же, как и куклуксклановцы. Куклуксклановцы всегда рассказывают про то, что у них есть черная домработница, с которой они в отличных отношениях...
В.КВАЧКОВ: Вот сейчас начинается очередная грязь. Меня назвали антисемитом. Я им не являюсь.
С.ПАРХОМЕНКО: Антисемиты любят поговорить о малом народце. Нормально, ничего страшного.
В.КВАЧКОВ: Я не являюсь антисемитом.
С.ПАРХОМЕНКО: 363 36 59.
В.КВАЧКОВ: Ну ладно.
С.ПАРХОМЕНКО: Это телефон прямого эфира «Эха Москвы».
В.КВАЧКОВ: Я не люблю еврейскую мафию, а не евреев.
С.ПАРХОМЕНКО: Мы сняли острый приступ у Владимира...
В.КВАЧКОВ: Острый приступ был у вас, а не у меня.
С.ПАРХОМЕНКО: Мы дали ему как-то пожевать то, что он так и не смог произнести.
В.КВАЧКОВ: Ну что ж вы так ведете себя?
С.ПАРХОМЕНКО: Ничего, Владимир Васильевич у нас пришел в себя, успокоился. Он не хочет обратить внимание на мое еврейское происхождение...
В.КВАЧКОВ: Да ну что вы...
С.ПАРХОМЕНКО: ...которое его так возмутило...
В.КВАЧКОВ: Я не являюсь антисемитом. Я являюсь противником еврейской мафии, находящейся у власти в стране. А евреи — это другой совершенно вопрос.
С.ПАРХОМЕНКО: Понятно. Видите, мне удалось осуществить эту несложную психотерапию...
В.КВАЧКОВ: Ну что вы ведете себя так...
С.ПАРХОМЕНКО: И дать Владимиру Васильевичу Квачкову...
В.КВАЧКОВ: Может, вы нуждаетесь в психотерапии, а?
С.ПАРХОМЕНКО: ...покрутить на языке это слово, которое он так и не произнес.
В.КВАЧКОВ: А что ж вы его не произнесли?
С.ПАРХОМЕНКО: Почему? Я произнес — есть расшифровка, мы с вами ее увидим сегодня же вечером на «Эхе Москвы». 363 36 59 — у нас есть еще три минуты. Мы потеряли некоторое время на психотерапию, ну ничего — это полезно для продолжения разговора.
В.КВАЧКОВ: Вам нужна психотерапия. Вам нужна уже социальная терапия, а не психо. Вы переходите на оскорбления.
С.ПАРХОМЕНКО: 363 36 59 — это телефон прямого эфира «Эха Москвы». Мы приглашаем в студию следующего радиослушателя. Алло.
В.КВАЧКОВ: А потом спрашивают, почему бьют по морде. Ну что с ними делать?
СЛУШАТЕЛЬ: Владимир из Москвы. Вы знаете, я недолюбливаю Чубайса, но мне просто омерзителен Квачков — это самозванец! Он говорит, что надо самосуд устроить — как большевики в свое время.
С.ПАРХОМЕНКО: Пожалуйста, успокойтесь. У нас здесь кричит только Владимир Васильевич. Кричать мы с вами не будем.
В.КВАЧКОВ: Я к большевизму не имею никакого отношения.
СЛУШАТЕЛЬ: Но вы похожи.
С.ПАРХОМЕНКО: Есть ли у вас вопрос к Владимиру Васильевичу? Только, пожалуйста, спокойнее. Кричит у нас та половина... а мы с вами совершенно спокойны.
В.КВАЧКОВ: Ну зачем вы так...
СЛУШАТЕЛЬ: Я просто не знаю, как он оказался на свободе. Просто возмущаюсь.
В.КВАЧКОВ: Конечно! Присяжные оправдали.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, мы с вами уважаем суд присяжных и выступаем, несомненно, за его, возможно, более широкое внедрение в российское судопроизводства. Спасибо, Владимир. Перейдем к следующему звонку. 363 36 59. Обратите внимание, что я стараюсь удерживать наших слушателей в рамках приличий.
В.КВАЧКОВ: А я как стараюсь...
С.ПАРХОМЕНКО: Ну, пока это не очень заметно. 363 36 59 — телефон прямого эфира «Эха Москвы». Поехали. Еще один звонок. Я слушаю вас. Алло.
СЛУШАТЕЛЬ: Меня зовут Сергей, я из Москвы. Вы знаете, я хочу сказать, что я русский, мои родители — русские, мои предки — русские. И я — гражданин России.
С.ПАРХОМЕНКО: Простите, пожалуйста, вы не путаете? Тут вот Владимир Васильевич меня обвинил в том, что я путаю народ и гражданство. Вам почему важно, что вы гражданин России?
СЛУШАТЕЛЬ: Нет, вы знаете, я просто хочу сказать, что я из другого народа — не из того, из которого Владимир Васильевич. Я, честно говоря, не верил, что он виновен в том, в чем его обвиняют. И я считаю, что суд разобрался правильно. Но с его идеологией я не согласен никоим образом. И считаю это преступной идеологией. Когда кто-то считает себя вправе определять, кто должен жить, а кто нет.
С.ПАРХОМЕНКО: Спасибо вам большое. Спасибо. Должен признаться, что именно к этому выводу я и вел эту передачу. Я считаю идеологию, которая заключается в том, что некто берет на себя право определять, кто должен жить, а кто нет, в кого можно стрелять, а в кого нет, на кого покушение является преступлением, а на кого оно является актом партизанской войны, эти люди совершают страшное дело перед нами всеми. Это люди, которые угрожают каждому из нас.
В.КВАЧКОВ: И защищают каждого.
С.ПАРХОМЕНКО: Это люди, которые одержимы идеей защиты видимой одной им угрозы. Они угрожают каждому из нас и умаляют наше с вами право на жизнь. Спасибо, это была программа «Суть событий». Меня зовут Сергей Пархоменко. Всего хорошего.
часть1
ссылка
