Владимир Квачков echo.msk.ru 06.06.2008 часть 1
Суть событий : Оправдательный приговор по фигурантам дела Анатолия Чубайса
С.ПАРХОМЕНКО: Добрый вечер. 21 час и почти 6 минут в Москве. Это программа «Суть событий» и я, Сергей Пархоменко. Я вот на своем месте, и вроде, может, вам кажется, что ничего не изменилось. На самом деле, ничего не изменилось в том смысле, что это по-прежнему программа «Суть событий» — только немножко неожиданного сегодня формата. Так вышло, что именно в 9 часов вечера сегодня у нас на станции появился по нашему приглашению Владимир Васильевич Квачков. Здравствуйте, Владимир Васильевич Квачков.
В.КВАЧКОВ: Здравствуйте.
С.ПАРХОМЕНКО: Спасибо, что нашли время появиться у нас в первый день на свободе, если я правильно я понимаю.
В.КВАЧКОВ: Да.
С.ПАРХОМЕНКО: Время, я так понимаю, вам сейчас дорого. Много всяких новых ощущений. Напомню — Владимир Васильевич Квачков родился в
В.КВАЧКОВ: Да, будет в этом году.
С.ПАРХОМЕНКО: Он полковник, специалист по всяким специальным армейским операциям, воевал в Афганистане, с
В.КВАЧКОВ: Не совсем.
С.ПАРХОМЕНКО: Давайте мы чуть позже. Я бы хотел, чтобы начало нашего разговора состояло из кратких ответов на несколько важных вопросов, которые, мне кажется, помогут нашим слушателям уяснить себе вашу позицию и вашу ситуацию сегодняшнюю, так скажем. Мне вообще нравятся короткие вопросы. Мне кажется, что вообще самый хороший вопрос в журналистике последних десятилетий — это знаменитый вопрос Лари Кинга Владимиру Путину — «Так что случилось с вашей подводной лодкой?», а самый красноречивый ответ — «Она утонула». Вот мне бы хотелось примерно в таком же стиле. Я поэтому, собственно, начну с такого короткого вопроса — вы пытались убить Анатолия Борисовича Чубайса?
В.КВАЧКОВ: Нет.
С.ПАРХОМЕНКО: Вы хотели бы — прошу обратить внимание на форму вопроса — вы хотели бы убить Анатолия Борисовича Чубайса?
В.КВАЧКОВ: Приведение в исполнение приговора...
С.ПАРХОМЕНКО: Не, ну я вопрос задал — хотели бы вы убить...
В.КВАЧКОВ: И я отвечаю на него. Приведение в исполнение приговора о смертной казни Чубайса, я думаю, осуществлял бы специально назначенный человек, называемый палач. Я к палачам себя не отношу. Поэтому если Чубайс будет приговорен к смертной казни, это будет исполнять совершенно другой человек. Я к нему никакого отношения не имею.
С.ПАРХОМЕНКО: Таким образом вы отвечаете «нет» — что вы НЕ хотели бы убить Анатолия Борисовича Чубайса?
В.КВАЧКОВ: Я уже ответил — я не хотел убивать Анатолия Борисовича Чубайса, но я желал бы, чтобы он предстал перед судом и его повесили бы.
С.ПАРХОМЕНКО: Понятно. Одобряете ли вы людей, которые хотели бы его смерти?
В.КВАЧКОВ: Вопрос не очень корректный. Он не очень понятен мне. Хотели бы его смерти по какому поводу?
С.ПАРХОМЕНКО: Не знаю, по какому-нибудь поводу.
В.КВАЧКОВ: Если только смерти Чубайса за то, что он сделал с нашей страной, то да, конечно, понимаю. За те злодеяния, что совершил Чубайс в нашей стране.
С.ПАРХОМЕНКО: Тот метод, который эти гипотетические люди, покушавшиеся на Анатолия Борисовича Чубайса, избрали для выполнения этого своего желания, вы одобряете?
В.КВАЧКОВ: Я бы еще раз поправил ваш вопрос, потому что он для меня не вполне корректен. Сергей, вы сказали, что присяжные признали, что никакого покушения не было. Это не совсем так.
С.ПАРХОМЕНКО: Нет-нет — присяжные признали, что покушение было. И так ровно я и сказал.
В.КВАЧКОВ: А позвольте мне рассказать, что было на самом деле в зале суда. Я вообще там был, я слушал вердикт присяжных. Присяжные приняли решение восемь к четырем: восемь сказало, что покушение было, а четверо согласились с мнением защиты, что покушения не было, а была имитация.
С.ПАРХОМЕНКО: Ну да. Но ровно так же разделились голоса... несколько иначе — девять на три, как я помню, по поводу вашей причастности. Поэтому факт разделения голосов для нас не представляет никакой проблемы. Правда, это нормально, что голоса присяжных делятся? И если мы согласны с одним решением присяжных, то мы должны согласиться и с другим решением присяжных. Или не согласиться с обоими. Таким образом — покушение было. По решению присяжных.
В.КВАЧКОВ: Мы должны согласиться с мнением присяжных — девять человек меня оправдали, а трое меня не оправдали.
С.ПАРХОМЕНКО: Да. Ровно так же, как восемь человек сказало, что покушение было, а четверо сказало, что не было. Хорошо. Таким образом нам с вами, уважаемые радиослушатели, я думаю, понятно решение присяжных. Так вот, я повторяю свой вопрос — люди, которые вот таким образом выполняли свое желание убить Анатолия Борисовича Чубайса, коль скоро покушение было, вы одобряете этих людей, их метод действия, вот такой их поступок?
В.КВАЧКОВ: Метод как устройство засады является, безусловно, самым эффективным методом ведения специальных операций. Метод — засада, налет, диверсия — их нельзя одобрять или не одобрять. Они существуют в военном искусстве и в военном деле.
С.ПАРХОМЕНКО: Я спрашиваю не об этом методе — когда я говорю о методе, я имею в виду собственно строй их действий, а именно — они недалеко от столицы Российской Федерации на дороге попытались из огнестрельного оружия убить проезжающего человека. То, что хотели его убить — вы одобряете их действия? Совершенно неважно — с помощью засады ли, с помощью подрыва ли или еще с помощью чего-то. Они попытались его убить.
В.КВАЧКОВ: Уничтожение Чубайса для меня не является преступлением.
С.ПАРХОМЕНКО: Почему?
В.КВАЧКОВ: Потому что Чубайс — я сказал это ему в глаза и повторю перед радиослушателями — национальный изменник и предатель.
С.ПАРХОМЕНКО: То есть вы считаете, что так бывает, что людей можно убивать?
В.КВАЧКОВ: Людей нельзя убивать — противников нужно убивать.
С.ПАРХОМЕНКО: Нет, минуточку — ну Чубайс является человеком. Значит, есть такие люди, которых можно убивать.
В.КВАЧКОВ: Да что вы говорите? Какой же Чубайс человек?
С.ПАРХОМЕНКО: Ну хорошо... это шутка — мы все посмеялись. Вы считаете, что есть такие люди, которых можно убивать?
В.КВАЧКОВ: Я думаю, человек миллионов 50 или 100 в России над этой шуткой не смеется.
С.ПАРХОМЕНКО: Что из этого?
В.КВАЧКОВ: Не знаю, что из этого.
С.ПАРХОМЕНКО: Ну, значит, вы — один из тех людей, которые считают, что людей можно убивать...
В.КВАЧКОВ: Вы меня обвиняете...
С.ПАРХОМЕНКО: Я вас обвиняю в том, что вы только что сказали.
В.КВАЧКОВ: Я офицер. Принимал участие в боевых действиях. И для меня убивать людей и уничтожать живую силу противника — это разные вещи, господин Сергей. Я не убиваю людей. И мои солдаты не убивали людей. И армия не убивает людей — армия уничтожает живую силу противника: оккупантов, пособников...
С.ПАРХОМЕНКО: Я читал ваше заявление, в котором вы или ваши адвокаты — кто-то из тех, кто отстаивал ваши позиции, оправдывал ваши действия, точнее, действия тех, кто покушался на Анатолия Борисовича Чубайса...
В.КВАЧКОВ: Да, так было бы лучше.
С.ПАРХОМЕНКО: ...тем, что в стране идет война. Вы действительно считаете, что в стране идет война?
В.КВАЧКОВ: Да, конечно. Страна оккупирована. Война, может, не идет пока. Сейчас она идет завуалировано, в скрытой форме. Россия в оккупации.
С.ПАРХОМЕНКО: Кем она оккупирована?
В.КВАЧКОВ: Она оккупирована еврейской мафией, прежде всего, которая является матрицей для остальных преступных группировок в России.
С.ПАРХОМЕНКО: Считаете ли вы, что то, что вы сейчас говорите, является возбуждением межнациональной розни и вражды?
В.КВАЧКОВ: Скажите, а есть русская мафия?
С.ПАРХОМЕНКО: Понятия не имею.
В.КВАЧКОВ: А азербайджанская мафия?
С.ПАРХОМЕНКО: Понятия не имею.
В.КВАЧКОВ: Да что вы говорите! А вы в Москве вообще живете? Бываете где-нибудь?
С.ПАРХОМЕНКО: Я в Москве живу.
В.КВАЧКОВ: Так вот — «русская мафия», «итальянская мафия», «азербайджанская мафия», «чеченская мафия» — это можно. Стоит только сказать «еврейская мафия» — тут же возникает пресловутый русский
С.ПАРХОМЕНКО: Ну, всякий раз, когда кто-то говорит что-то о какой-нибудь национальной мафии, находится кто-то, кто этим недоволен. Азербайджанцы недовольны разговорами об азербайджанской мафии. И имеют полное право.
В.КВАЧКОВ: Да что-то я не слышал еще ни одного дела, возбужденного против азербайджанцев, по
С.ПАРХОМЕНКО: Вы знаете, у меня нет этой статистики, но у меня есть ясное представление о том, что вы и ваши сторонники последовательно отстаиваете агрессивные националистические убеждения. Есть на этот счет экспертизы проведенные. Да собственно, как я понимаю, вы и сами этого не скрываете. Я собрал здесь целую коллекцию ваших высказываний и статей и всего прочего, где вы говорите о «партизанской войне», о возможности насилия и так далее.
В.КВАЧКОВ: Конечно. А как же без насилия-то?
С.ПАРХОМЕНКО: Это ваша профессия в мирном городе, вести партизанскую войну в мирном городе, против своих соотечественников...
В.КВАЧКОВ: Кто вам сказал это?
С.ПАРХОМЕНКО: Ну, я живу в Москве — в мирном городе.
В.КВАЧКОВ: Ну и я живу в Москве, в мирном городе.
С.ПАРХОМЕНКО: В России не идет война, и вы это хорошо знаете.
В.КВАЧКОВ: Какая война не идет в России?
С.ПАРХОМЕНКО: Никакая война не идет в России.
В.КВАЧКОВ: Вы, я думаю, заблуждаетесь.
С.ПАРХОМЕНКО: Никакая война не идет в России!
В.КВАЧКОВ: Ну это ваше личное мнение.
С.ПАРХОМЕНКО: Некоторое время на территории России шла война на территории Чеченской республики. Последнее время, как меня уверяют, она прекратилась.
В.КВАЧКОВ: Вы относите к войнам только применение огнестрельного оружия в открытых формах и применение военной силы. Это не так, Сергей. Современный войны ушли в другую плоскость ведения борьбы и геополитического противоборства, в которой войны ведут финансовыми, экономическими... Геноцид русского народа осуществляется не уничтожением их в лагерях, а вымиранием голодом, вымиранием по безнравственному телевидению, уничтожением нравственных категорий в русском народе.
С.ПАРХОМЕНКО: Мне кажется, что это какие-то фантазии. Мне кажется, что всякий нормальный здравомыслящий человек способен отличить войну от не войны. Всякий нормальный здравомыслящий человек может отличить поведение людей, которые посреди мирного времени открывает...
В.КВАЧКОВ: Да какое же это мирное время? Русский народ вымирает по полтора миллиона в год.
С.ПАРХОМЕНКО: Люди, которые возле дороги открывают стрельбу и взрывают мину самодельную, это люди, которые осуществляют террористические действия. Так ведь?
В.КВАЧКОВ: Нет, не так. Это зависит от цели.
С.ПАРХОМЕНКО: Это не зависит от цели. Это медицинский факт. Некто стрелял в проезжающую машину и подрывал ее...
В.КВАЧКОВ: Если вы о медицинских фактах — я не специалист по медицине. Я считаю себя... по крайней мере, так принято считать — даже по тому, что вы процитировали, я специалист в области (прошу прощения за тавтологию) специальных операций. Так вот, с точки зрения обывателя, даже уже некоторые обыватели понимают разницу между открытой формой вооруженной борьбы и скрытыми формами войны. А холодная война была войной?
С.ПАРХОМЕНКО: В переносном смысле.
В.КВАЧКОВ: Никакого переносного смысла, уважаемый.
С.ПАРХОМЕНКО: Холодная война — это полемический прием. Это термин, придуманный журналистами советскими и американскими...
В.КВАЧКОВ: Вы не знаете историю этого вопроса. Термин «cold war» или «холодная война» ввел Черчилль в
С.ПАРХОМЕНКО: Это несомненно фигура речи. Он был побежден в противостоянии экономическом и в гонке вооружений на протяжении нескольких десятилетий. Война между Соединенными Штатами или, скажем, блоком НАТО и Советским Союзом не велась, к счастью, не велась.
В.КВАЧКОВ: Какая война не велась?
С.ПАРХОМЕНКО: Для этого не надо быть не полковником, ни доктором наук, чтобы знать, что войны между Соединенными Штатами и Советским Союзом не было.
В.КВАЧКОВ: Не нужно быть ни полковником, ни даже журналистом «Эха Москвы», чтобы знать, что между Советским Союзом и США велась холодная война.
С.ПАРХОМЕНКО: Велось экономическое, политическое, идеологическое и так далее противостояние, которое называлось красивым термином «холодная война».
В.КВАЧКОВ: Ну для вас это термин, а для нас, русских людей, он кончился поражением и разгромом нашей страны. Хотя она могла жить...
С.ПАРХОМЕНКО: Противостояние окончилось вполне закономерным поражением. Давайте мы обратимся к вашим словам по поводу войны. На меня чрезвычайно большое впечатление произвела следующая цитата из вашего заявления, которое вы сделали в июне
В.КВАЧКОВ: Да, конечно.
С.ПАРХОМЕНКО: А зачем вы это заявили? Это неправда.
В.КВАЧКОВ: Вы читали преамбулу?
С.ПАРХОМЕНКО: Вот передо мною Всеобщая Декларация Прав Человека. Найдите, пожалуйста, эту цитату.
В.КВАЧКОВ: «Принимая во внимания, что необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать в качестве последнего средства (повторяю, если вы плохо читали) к восстанию против тирании и угнетения».
С.ПАРХОМЕНКО: Таким образом, Декларация Прав Человек отвергает восстания против тирании...
В.КВАЧКОВ: Повторяю для журналистов «Эха Москвы»: «и чтобы человек не был вынужден прибегать в качестве последнего средства к восстанию против тирании и угнетения».
С.ПАРХОМЕНКО: Ну хорошо. Таким образом Декларация Прав Человека отвергает эту возможность. Правильно?
В.КВАЧКОВ: Повторяю третий раз...
С.ПАРХОМЕНКО: Можно повторить сколько угодно. Мы все здесь умеем читать.
В.КВАЧКОВ: Здесь сказано, что человек имеет право прибегать в качестве последнего средства к восстанию.
С.ПАРХОМЕНКО: Так же точно, как к вооруженным акциям национально-освободительной борьбы человек, несомненно, прибегать не может.
В.КВАЧКОВ: Человек не должен прибегать, да?
С.ПАРХОМЕНКО: Да, человек не должен прибегать. А вы считаете, что тем не менее это возможно.
В.КВАЧКОВ: А нас заставляют прибегать к этому. По крайней мере, ситуация в России движется к тому, чтобы русская нация была вынуждена прибегать...
С.ПАРХОМЕНКО: «Замысел Чубайса, — пишете вы в том же документе, — является составной частью военной партизанской операции». Вы считаете возможным вести партизанские операции в Москве и ее окрестностях сегодня? Вот это, собственно, возвращение к моему вопросу первому. Вы одобряете людей — вы, оправданный присяжными вчера, — которые вели бы партизанские операции в окрестностях Москвы?
В.КВАЧКОВ: Вы либо задаете мне провокационный вопрос...
С.ПАРХОМЕНКО: Я цитирую вас.
В.КВАЧКОВ: Нет — вы задали вопрос. Слово «одобряете» влечет за собой огромную ответственность согласно новому закону или новой редакции закона о терроризме.
С.ПАРХОМЕНКО: Вы ответили на этот вопрос здесь же, уже в этом заявлении. «Замысел партизанской операции, — пишете вы, — по ликвидации Чубайса не может рассматриваться как преступный, и никакой речи о какой-либо и чьей-либо вине идти не может».
В.КВАЧКОВ: Да, согласен.
С.ПАРХОМЕНКО: Таким образом, вы одобряете партизанскую операцию.
В.КВАЧКОВ: Нет. Я еще раз говорю, что если это была акция национально-освободительной борьбы, то эта акция не может считаться... и далее что там дальше написано. Это акция национально-освободительного движения была бы, если б это делали какие-то русские партизаны. Но они этого не делали.
С.ПАРХОМЕНКО: А кто ж это делал по вашему?
В.КВАЧКОВ: Варианта два. И моя защита пыталась убедить в этом присяжных. И, как видно, четырех из двенадцати она убедила в том, что это была либо самоимитация Чубайса, либо акция по намечавшемуся тогда (это был
С.ПАРХОМЕНКО: Понятно. Здесь можно фантазировать сколько угодно. Признано, что это не так. Правда? Теми же самыми присяжными, которые, собственно, признали, что вы не имели к этому отношения.
В.КВАЧКОВ: Еще раз говорю — четверо...
С.ПАРХОМЕНКО: Ну четверо. А там девятеро. Ну хорошо. Одни и те же присяжные приняли два решения — одно и другое. Мы либо оба их считаем правильными, либо оба их считаем ошибочными. Это ведь правильно?
В.КВАЧКОВ: Нет, неправильно.
С.ПАРХОМЕНКО: Почему?
В.КВАЧКОВ: Вы меня пригласили оценить и узнать, как присяжные оценивали представленные доказательства. Линия защиты заключалась в том, что покушения реально не было — что Чубайс либо сам это сделал в целях повышения своего упавшего донельзя рейтинга, либо это сделали его конкуренты в рамках...
С.ПАРХОМЕНКО: Линия защиты всегда изобретает и выдумывает самые невероятные и иезуитские аргументы для того, чтобы выгородить своего подзащитного. Это профессия адвоката. Нормально это.
В.КВАЧКОВ: Вы знаете, а профессия гособвинения — сфабриковать дело и представить его таким образом, чтобы присяжные оправдали нас.
С.ПАРХОМЕНКО: Да, профессия представителей потерпевшего была — доказать, что их клиенту был нанесен ущерб. Это тоже их профессия. Все нормально — состязательный суд.
В.КВАЧКОВ: Правильно. Поэтому если я сейчас нахожусь перед вами, то линия защиты оказалась более убедительной, чем линия гособвинителей и линия Чубайса.
С.ПАРХОМЕНКО: В том, что касается вашего личного участия. Однако она оказалась менее убедительной в том, что касается сути произошедшего.
В.КВАЧКОВ: Да, согласен с вами.
С.ПАРХОМЕНКО: Таким образом, мы еще и еще раз приходим к тому, что факт покушения на Чубайса является подтвержденным. Поэтому не вокруг гипотетических событий — какой-то там инсценировки или какого-то там представления. Постольку поскольку мы предполагаем, что решение присяжных о вашей невиновности тоже правильное, то мы ровно так же, на этом же самом основании предполагаем, что и с покушением все правдоподобно, что покушение имело место...
В.КВАЧКОВ: Ровно так, как трое присяжных посчитали меня все-таки виновным, точно так же четверо присяжных посчитали, что была инсценировка. Так же, да?
С.ПАРХОМЕНКО: Хорошо, да. А большинство и в том и в другом случае посчитало... все в порядке. Я как раз стою на той позиции, что нам следует уважать и одно решение, и другое. Я в данном случае совершенно согласен с комментариями Анатолия Борисовича Чубайса, который сказал — по-моему, это очень точная и верная фраза, — что такая ошибка, во время которой оправдан виновный, гораздо менее опасная и гораздо менее тяжела, как-то так он выразился, чем другая ошибка, когда был бы обвинен невиновный. Совершенно верная, точная и вполне себе безупречная фраза.
В.КВАЧКОВ: Это классический подход. И Чубайс сказал, что он кое-что знает в этой области, согласен с вами.
С.ПАРХОМЕНКО: Ну да, потому что он следил за материалами дела.
В.КВАЧКОВ: Я думаю, он не только следил за материалами дела — он активно направлял. И в том числе то, что нас судили три года, это активная позиция следящего Чубайса.
С.ПАРХОМЕНКО: Ну, это ваше предположение.
В.КВАЧКОВ: Я сидел три года — как предположение?
С.ПАРХОМЕНКО: Я предполагаю другое. Я полагаю...
В.КВАЧКОВ: А вы предполагаете, что я сам хотел сидеть там. Да?
С.ПАРХОМЕНКО: Я предполагаю, что политического влияния Чубайса и ряда других людей вполне хватило бы на то, если б он хотел оказать такое влияние, на то, чтобы держать вас за решеткой столько, сколько вас им захотелось бы держать.
В.КВАЧКОВ: Нет. Хватило Чубайса только на три года и два месяца. Дальше кончилось. Почему, не знаю.
С.ПАРХОМЕНКО: Это предположения. Вы имеете право на предположение — я не лишаю вас этой возможности. Но не лишайте и вы меня такой же возможности.
В.КВАЧКОВ: Я вас не лишаю.
С.ПАРХОМЕНКО: Друзья мои, вот мы 21 минуту здесь ведем этот странный разговор, и некоторые из вас, наверное, удивляются, зачем я это делаю, почему я задаю вопросы, которые позволяют Владимиру Васильевичу высказываться в том духе, в котором ему наверное правильнее было бы высказываться в своем последнем слове на суде. Здесь я как-то предоставляю ему возможность гарцевать на этом коне. Мне кажется, что моя задача здесь и долг — продемонстрировать...
В.КВАЧКОВ: Я все еще гарцую?
С.ПАРХОМЕНКО: Да, конечно. Продемонстрировать свое доверие к вам. Мне кажется, что вы сами вполне можете оценить уровень этих аргументов и вполне можете оценить это мировоззрение перед нами — передо мной и перед вами человек, который вот таким образом, как это только что было сказано, относится к человеческой жизни, вот таким образом...
В.КВАЧКОВ: Я не расцениваю человеческую жизнь по отношению к Чубайсу...
С.ПАРХОМЕНКО: Я не говорю, как. Вот таким вот образом, как вы высказались, вы относитесь к человеческой жизни.
В.КВАЧКОВ: Не к человеческой жизни. Я отношусь так к Чубайсу, а не к человеческой жизни.
С.ПАРХОМЕНКО: Вот таким образом, как вы высказались, вы относитесь к праву мирных граждан вести мирную жизнь...
В.КВАЧКОВ: Чубайс не относится к мирным гражданам в России.
С.ПАРХОМЕНКО: Я отношусь к мирным гражданам в России — я живу в этом городе...
В.КВАЧКОВ: А что, вы были подорваны на Митинском шоссе?
С.ПАРХОМЕНКО: Вы одобрили действия, признали правомерными действия людей, которые в городе, в котором я живу, а не Чубайс — я, моя жена, мои дети, мои друзья, мои сослуживцы...
В.КВАЧКОВ: Здесь живет и моя жена, мои дети, мои коллеги, да.
С.ПАРХОМЕНКО: Ваши внуки, ваши дети, да. Так вот — вы в городе, который населен мирными людьми, никто из которых не является ни террористом, ни преступником — я говорю о своей жене, своих детях, своих коллегах и так далее...
В.КВАЧКОВ: Это относится к моей жене, моим детям и коллегам?
С.ПАРХОМЕНКО: Я думаю, что относится и к ним. Я верю в то, что вы женаты на хорошей женщине и что ваши дети честные люди. Так вот, вы в городе, где все они живут и где произошло это событие, где произошли эти насильственные действия, где произошла попытка убийства...
В.КВАЧКОВ: Попытки убийства не было.
С.ПАРХОМЕНКО: Где произошло в соответствии со вчерашним решением присяжных покушение на жизнь...
В.КВАЧКОВ: К сожалению, нам не удалось доказать этого, да.
С.ПАРХОМЕНКО: ... нескольких человек — и Чубайса, и людей, которые были вместе с ним...
В.КВАЧКОВ: Сергей, подождите. Вы сейчас вводите в заблуждение радиослушателей.
С.ПАРХОМЕНКО: Одну секунду. Я не ввожу — Чубайс не был один в этих двух автомобилях.
В.КВАЧКОВ: Но вы ж знаете, что было с сопровождающими.
С.ПАРХОМЕНКО: Тем не менее они там были. И постольку поскольку там прогремел взрыв и летали пули, их жизни — как и жизни других людей, живущих в этом мирном городе, который не находится в состоянии войны вопреки тому, что вы говорите и что совершенно очевидно для каждого из наших слушателей...
В.КВАЧКОВ: Не очевидно. Для тех людей, которые погибают в России от холода, от нищеты и болезней, это не очевидно.
С.ПАРХОМЕНКО: Так вот. Я думаю, что наши слушатели вполне способны сами решить, идет ли в Москве война и возможны ли в Москве военные действия...
В.КВАЧКОВ: Война идет не в Москве — война идет в России против русского народа.
С.ПАРХОМЕНКО: ...подобные тем, которые организовали люди, чьи действия вы одобряете. Здесь давайте прервемся на 4 минуты новостей. И вернемся в эту студию для продолжения этого разговора.
В.КВАЧКОВ: Хорошо.
часть2
ссылка
